И как так вышло, что конюшня -- чуть ли не единственное место, где ему по-настоящему спокойно?
Он лежал на своей соломенной подстилке, закинув руки за голову, и бездумно смотрел в потолок. Вообще-то, он спал здесь, но лошадь, которой в ноздри попала пыль, громко расфыркалась и нечаянно разбудила его, а заснуть снова не получилось.
Как тихо...
Сюда не доносилось ни звука снаружи, -- шелест ветра и травы не в счёт, -- да и в самой конюшне тишину нарушал только звук его собственного дыхания: даже лошадь притихла, словно извиняясь за свою оплошность.
Он потянулся, всё ещё немного сонный, и, опустив руку в карман брюк, достал кровяную таблетку. Приподнял её, повертел перед глазами, положил в рот. Вообще-то, сейчас это было необязательно, Голод мучил больше по ночам, но, на всякий случай, он принимал таблетки и днём -- чтобы не рисковать.
Чтобы не рисковать...
Мысли были тяжёлые и вязкие, как кисель. Думать вообще ни о чём не хотелось. Потому что если начать думать, мысли будут мягко говоря невесёлые, а воспоминания, которые они навеют, -- ещё хуже... и, как результат, он опять будет метаться, ругаться, проклинать всё на свете и себя -- в первую очередь, а потом без сил завалится на всё ту же подстилку, ненавидя всех и вся... возможно, даже будет плакать, но это уже сугубо личное, то, о чём не узнает даже лошадь... словом, ничего хорошего не будет. Вообще ничего не будет, кроме испорченного настроения и очередного мрачного дня. Ничего ведь всё равно не изменишь... Думать не хотелось, и он просто лежал на спине, разглядывая пылмнки, кружащие в льющихся в окно солнечных лучах.
Откуда-то издалека донёсся бой часов. Полдень. В академии сейчас вовсю шли занятия Дневного класса, но ему было плевать, он прогуливал не первый и не последний раз, на успеваемости это всё равно никак (ну, или почти никак) не отражалось, а исключать его директор бы и за худшую провинность не стал... а если бы и стал, ему и на это было плевать.
Потянувшись ещё раз, он встал и прошёлся по конюшне, разминая мышцы, прогоняя последнюю сонливость. Пойти побродить по городу? Или остаться и посидеть здесь до вечера, в тишине и одиночестве (не считая лошади)? Он склонялся ко второму, но и у первого были свои плюсы. Делая лёгкую зрядку, он лениво размышлял о возможностях, которые ему предоставит каждый вариант, готовясь принять окончательное решение.
Внезапно откуда-то снаружи раздался сухой хруст, довольно тихий, нормальное человеческое ухо его бы не различило... человеческое ухо, но не чуткое ухо вампира. Он мгновенно напрягся, лень как рукой сняло.
Что за... Кто ещё там?
Внимательно прислушиваясь, он тихо подошёл к двери и выглянул наружу, стараясь остаться незамеченным. На первый взгляд, вокруг никого не было... но только на первый взгляд, вампира не обдуришь, он чуял, что здесь кто-то прячется.
Всё-таки, даже в этом есть свои преимущества...
В кустах справа что-то зашуршало. Быстро повернувшись туда, он успел заметить, как среди ветвей мелькнуло девичье личико в очках: мелькнуло -- и тутже снова спряталось. Девчонка явно заметила его.
О-о-о-о... Только не это...
Он узнал её. Это была Надашико Шиндо из Дневного класса, ничем, в общем-то, особо не примечательная девушка, которую угораздило влюбиться в него. Он уже устал гонять её от себя, но терпеть её присутствие было ещё утомительнее. Из всех людей... да и вампиров, пожалуй, тоже... её он хотел видеть меньше всего, во всяком случае, сейчас. Он посмотрел на куст, в котором она пряталась: куст дрожал всеми своими листьями; до его чуткого слуха доносилось неровное, учащённое дыхание.
Похоже, она боится меня...
- Вылезай оттуда! Всё равно я тебя заметил, так что прятаться бесполезно!
Куст задрожал ещё сильнее. А потом она всё-таки показалась из-за него, смущённая донельзя.
- Что ты здесь делаешь?
Она не ответила, но смутилась ещё больше. А он продолжал мрачно смотреть на неё, ожидая ответа.

- Я.. Я подумала, что Вам точно нужны эти ножницы!
Он нахмурился ещё больше, продолжая внимательно разглядывать неожиданную визитёрку. Хотя такую ли уж неожиданную? Она ведь и раньше пыталась подойти к нему, несколько раз он даже замечал, что она следит за ним, только виду не подавал, потому что ему было плевать. Стоило ожидать, что рано или поздно она и сюда заявится...
Вот дура...
Выглядела она сейчас и правда глупо: дрожащая, зажмурившаяся и вся красная. Да ещё эти ножницы, которые она протягивала ему двумя руками, ручками вперёд... Он перевёл взгляд на них: обычные посеребрённые маникюрные ножницы. Глупее предлога, наверное, нельзя было придумать... Хотя это было довольно неожиданно, он даже растерялся. Он ещё раз оглядел Шиндо: выглядела она довольно жалко. Ему даже стало немного жаль её. Возможно, именно поэтому он приблизился и взял у неё эти дурацкие ножницы -- и невольно поморщился, когда она при этом чуть ли не шарахнулась от него.
- Ну что ты так трясёшься?! - раздражённо, - Как будто я какой-нибудь маньяк и могу на тебя броситься!
Всё-таки правильно я таблеку принял, а то ведь и правда, чем чёрт не шутит... но лучше об этом не думать.
Он снова поморщился, но на этот раз причина была другая. В поисках подтверждения он взглянул на её руки: так и есть, отскакивая от него, она поранила о ножницы левую ладонь, и теперь из ранки струилась кровь.
Только этого не хватало...
Он не был голоден, но запах раздражал ему ноздри, он так и не смог к нему привыкнуть... Поморщившись в третий раз, он положил ножницы в карман и постарался придать своему взгляду как можно больше мрачности, а голосу -- холодности:
- Что ты вообще здесь делаешь? Занятия ещё не закончились!
Угу, кто бы говорил. Ответит мне так и будет права...
Раздосадованно отмахнувшись от этих мыслей, он отвернулся от девушки и, сделав пару шагов назад к конюшне, бросил через плечо:
- Возвращайся в класс и немедленно!
От греха подальше...
Он хорошо себя контролировал, но рисковать всё же не стоило.

Чёртова девчонка...
Он почти не обращал внимания на лепет Шиндо, а вот то, что она испачкала кровью его пиджак, почувствовал сразу: к запаху крови теперь прибавился ещё и запах ткани, пропитанной ею.
Блин...
Он опустил взгляд на её руки, сжимавшие его ладонь: аккуратные девичьи ладони с ухоженными ногтями, обе плотно прижимались к его коже. Освободив руку, он поднял её к глазам: так и есть, на ладони остались капли крови. Не удержавшись, он слизнул их -- и тутже, спохватившись, обругал себя на чём свет стоит. Потом снял пиджак и отбросил его в кусты.
Теперь неделю пахнуть будет, как ни стирай... Пусть хоть проветрится немного, что ли...
Девушка всё ещё мялась сзади, и он, борясь с раздражением, обернулся к ней.
- Я тебе что, непонятным языком сказал идти в класс?!
Она отступила на шаг, но продолжала упрямо переминаться с ноги на ногу, пытаясь что-то промямлить.
- Мне обязательно нужно взять тебя за шкирку и отвести к ректору?!
Она опять что-то забормотала. Он мог легко услышать, что именно, но ему это было ни к чему. Из пореза на её руке по-прежнему шла кровь, одна капля, сорвавшись с края ладони, упала на землю. От запаха его начинало подташнивать. Он прикрыл лицо рукой, но сделал только хуже: хоть он и слизал с неё кровь, запах на коже всё равно остался.
Проклятье...
Он резко вскинул голову, глубоко дыша, благо сверху воздух был посвежее.
- Уходи...
Вместо этого она опять попыталась взять его за руку. Он успел увернуться, тошнота становилась невыносимой. И он сорвался.
- Убирайся отсюда!!! - крик и страшный, вероятно, взгляд, так как она снова отскочила от него, как от чумы; он с трудом совладал с желанием оттолкнуть её так, чтобы она отлетела подальше, - Меня тошнит от тебя, убирайся!!!
Её глаза начали наполняться слезами, и он невольно почувствовал укол совести, но сейчас было не до того. Чувствуя, что ещё немного -- и его действительно вывернет, он развернулся и едва ли не бегом вернулся в конюшню, оставив пиджак валяться там, куда он его забросил.